Притчи и майсы .... Для тех, кто любит сказки

Чем занимаешься?- спросил демиург Мазукта демиурга Шамбамбукли.
-Заповеди пишу,- ответил Шамбамбукли.- Помнишь, как ты мне советовал.
-Я советовал?- искренне удивился Мазукта.
-Ну да,- подтвердил Шамбамбукли.- Ты сам говорил, что людям надо давать ясные и недвусмысленные установки. Чтобы не было разночтений.
-А, да, да, припоминаю,- кивнул Мазукта.- Было такое, действительно. И что?
-Вот,- Шамбамбукли указал на стопку готовых скрижалей.- Составляю подробный алгоритм. Половину уже написал, скоро закончу.
Мазукта пересчитал каменные листы и задумчиво присвистнул.
-Многовато что-то.
-Ну, я старался,- скромно потупился Шамбамбукли.
Мазукта взял из стопки верхнюю скрижаль и начал читать вслух:
-"Человек не должен причинять вреда другому человеку или своим бездействием допустить, чтобы другому человеку был нанесен вред, за исключением тех случаев..."- он фыркнул и положил скрижаль на место.- Шамбамбукли!
-А?
-Мне жаль тебя расстраивать, но ты занимаешься ерундой.
-Почему?- огорчился Шамбамбукли.
-Ну не знаю, почему. Вероятно, по природе своей. Таким уродился. Но вот это всё,- он постучал ногтем по заповедям,- чушь собачья и напрасный перевод камней.
-Но ты же сам говорил!..
-Да, говорил,- согласился Мазукта.- Действительно, я тоже когда-то баловался составлением поведенческих алгоритмов. Потому и могу теперь с полной ответственностью заявить: это была пустая трата времени. Уж поверь моему опыту.
Шамбамбукли с грустью оглядел свою работу.
-А как же тогда надо?
-Надо? Ну, например, как я.- Мазукта сел в кресло и вальяжно закинул ногу на ногу.- Я не размениваюсь на копание в деталях. Я даю сразу общие установки. Ведь люди - они же как? Им можно хоть до посинения что-то втолковывать, всё-равно не поверят, пока сами не попробуют. Сущие дети, честное слово. Ребенку, чтобы уяснить, почему нельзя трогать кастрюлю, сначала нужно обжечься. А с чужих слов никто не поймет, что такое "горячо".
-Да, пожалуй,- согласился Шамбамбукли.- А что это за "общие установки", которые ты даешь? Какой-то универсальный свод правил?
-Нет,- замотал головой Мазукта.- Никаких правил вообще. Опыт и только опыт. Что такое хорошо, и что такое плохо, люди узнают сами. И передадут знания дальше, своим детям.
-То есть, ты им всего лишь говоришь "делайте хорошо и не делайте плохо"?!
-Да нет же!- отмахнулся Мазукта с досадой.- Это тоже была бы заповедь. Люди сами должны понять, что поступать плохо - это плохо. Из собственого опыта. Ну, как хвататься за кастрюлю. Один раз ошпарятся, другой раз - глядишь, и уже сообразили.
-Тогда я не понимаю. А что же ты им в таком случае говоришь?
-Да так, всего лишь маленькую подсказку, не оставлять же людей совсем без помощи. Я даю им универсальный критерий, как можно отличить дурное от доброго.
-И как же?- заинтересовался Шамбамбукли.- Совесть, да?
-Шамбамбукли, ты меня разочаровываешь! Совесть - это же понятие субъективное! Как её можно принимать в расчет?
-Нуу... тогда не знаю.
-Очень просто. Если что-то легче получить, чем потом избавиться - значит, оно плохое. Если же приобрести что-то тяжело, а лишиться - просто, значит оно хорошее.
-И всё?
-Да.
-И это правило применимо к чему угодно?
-Абсолютно.
Шамбамбукли задумался. Мазукта сотворил себе чашку кофе, отхлебнул и насмешливо фыркнул.
-О чем думаешь?
-Пытаюсь понять...
-Хочешь пример?
-Хочу.
-Ну смотри сам. В разные времена, у разных народов... да что там, даже для разных людей - понятия добра и зла постоянно меняются. Взять даже обычный лишний вес - вот скажи мне, быть толстым - это хорошо или плохо?
-Ну, смотря где и когда.
-Правильно. Когда растолстеть легко, а сбросить вес - трудно, модно быть стройным. Зато когда возникают проблемы с питанием - сразу решающим критерием красоты становится полнота.
-Да, понимаю,- Шамбамбукли задумчиво кивнул.- Кажется, это правило почти не имеет исключений.
-Практически не имеет,- подтвердил Мазукта.
-За редким исключением,- уточнил Шамбамбукли.- Вот, например, любовь с первого взгляда...
-Нет,- решительно возразил Мазукта.- Уж что-что, а она совершенно точно не является исключением.(c)

Не понял, - сказал Эдип. - А где Сфинкс?
- Мы за него, - сказал Ахиллес, - Он…в отпуске.
- На недельку, – добавила Черепаха.
- Понятно, - с сомнением протянул Эдип, - Я, собственно, пришел по поводу загадки.
- И?
- Ответ: человек.
- Поподробнее, - сказал Ахиллес, - Что – человек?
- Ну, это он утром на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех.
Ахиллес и Черепаха переглянулись.
- И что, вы с такими часто сталкиваетесь? – сочувственно спросила Черепаха.
- Это аллегория, - раздраженно проворчал Эдип, - Имеются в виду утро, день и вечер его жизни. То есть, младенчество, зрелость, и старость.
- Притянуто за уши, - отрезал Ахиллес.
- Неубедительно, - поддакнула Черепаха.
- Умозрительно.
- Спорно.
- Примитивно.
- Двусмысленно и неоднозначно.
Эдип, с каждой репликой багровевший все больше, не выдержал:
- Да ну? А каков, по-вашему, ответ?!
- “Ахиллес ремонтирует табуретку”, - отчеканила Черепаха.
Стало очень тихо.
- Табуретку, - хрипло повторил Эдип.
Ахиллес, подняв бровь, посмотрел на Черепаху.
- Было, - ответила та, - Четвертую ножку ты потерял. Оправдывался, что лишняя.
Ахиллес независимо пожал плечами.
Эдип уныло ковырял ногой землю. Потом спросил:
- Что ж мне теперь делать?
- Ну, - ответил Ахиллес, - Мы людей не едим. Можешь получить еще загадку.
- Давайте.
- Чем, - спросила Черепаха, - Ворон похож на конторку?
Глаза у Эдипа округлились.
- Или, - сказал Ахиллес, - Бреет ли себя брадобрей, если он бреет тех и только тех, кто сам себя не бреет?
- Что такое - зеленое и красное…
-…висит на стенке…
-…и кружит, и кружит, и кружит…
-…и стреляет?
- Как в три приема положить жирафа в холодильник?...
Эдип попятился.
- Догонит ли Ахилле…
- Эй, - возмутилась Черепаха, - Полегче.
- Извини.
Эдип уже бежал вниз по склону. Черепаха с сожалением смотрела ему вслед, потом вдруг заорала:
- Почему для любого целого “эн” больше двух уравнение “а” в энной плюс “бэ” в энной равно “цэ” в энной не имеет целых положительных решений “а”, “бэ” и “цэ”?!!
Эдип дернулся, и рванул так, что вскоре скрылся из виду.
- Все, - сказал Ахиллес, - Можно выходить.
Из кустов осторожно выглянул Сфинкс.
- Ну, ребята, - сказал он, - Выручили, спасибо.
- Всегда рады помочь.
- А то, понимаешь, повадились. Загадки им загадывай. Я ведь не железный. А этот Эдип, так он вообще…
- Да, - задумчиво сказала Черепаха, - У парня явно какие-то комплексы.

- Вот это да, - воскликнул Ахиллес. – Вот это повезло.
Он вытащил из песка бутылку, и попытался отковырять налипшие на нее ракушки и водоросли. Потом аккуратно сбил сургуч с горлышка.
Из бутылки донесся странный звук.
- Простите? – озадаченно сказал Ахиллес.
Бутылка молчала.
- Эй, тут есть кто-нибудь?! – он перевернул бутылку, и тряхнул ее. - Ау!
- И вовсе незачем так орать, - немного шепеляво сказали вдруг из бутылки. – Я и в первый раз прекрасно тебя слышал.
- Черт, - расстроено сказал Ахиллес, - Что ты там делаешь?
- Где?
- В бутылке!
- Ну, я джинн.
- А я Ахиллес. Очень приятно. Но что ты делаешь в бутылке?
После тяжелой паузы из бутылки поинтересовались:
- Ты мифы читал?
- А как же!
- Знаешь, - проникновенно сказал джинн, - Ты читал не те мифы. Но это и к лучшему. Никаких, стало быть, желаний. У меня жуткая агорафобия.
- То есть, наружу ты не полезешь? – уточнил Ахиллес.
- Ни за что.
Ахиллес нахмурился. Потом на его лице появилась коварная улыбка.
- Да тебе просто слабо.
- Что?
- Агорафобия? Не смеши меня.
- Не понял!
- Ты, наверное, просто толстый, - рассуждал Ахиллес. – Горлышко-то узкое.
- Свинья ты, - грустно сказали из бутылки, - Смотри!
Из горлышка заструился дым. Ахиллес внимательно следил за процессом. Как только последняя струйка дыма вышла из бутылки, Ахиллес мгновенно заткнул ее и тут же дал деру. Вслед ему неслась ругань на арабском.

***

- Ну, как?
- Нашел, - сказал Ахиллес. – Вот.
- Молодец! Отличная бутылка, - сказала Черепаха, засовывая в горлышко записку, - Теперь нас точно найдут.
- Cполосни ее только, - посоветовал Ахиллес. Потом оглянулся.
У него вдруг появилось смутное подозрение, что он сделал что-то не так.

Будем говорить откровенно,- сказал доктор, - болезнь ваша неизлечима и осталось вам не так уж долго. Я могу назначить вам химиотерапию, от которой вас будет тошнить и выпадут все волосы, но это лишь продлит ненадолго ваши мучения. Мой вам совет - не нужна вам никакия химиотерапия. Будь я вашим врачом в России, я бы вам этого не сказал.
- И что, действительно ничего нельзя сделать? - Марков не узнал своего голоса.
- Неужели вы думаете, что если бы существовало какое-нибудь лекарство, то я бы вам его не выписал?
- Так что же мне делать?
- Я вам дам направление к психологу. Вы сможете обсудить с ним все проблемы. Извините, но меня ждут другие больные.

Маркова подташнивало. От намеченного похода в Русский Магазин за селедкой и салом нечего было и думать.
На улице сновали взад-вперед девушки в облегающих брюках и юбках, сквозь которые отчетливо проступала линия трусов.
Ноготки их ножек в босоножках были выкрашены лаком разного цвета - у одной - желтые, у другой - зеленые...
- Они тут будут бегать взад-вперед, живые, а я... Ну почему я? И за что? Что я такого сделал? Не воровал, детей вырастил. Даже не курил.

Марков изо всех сил попытался представить себе - как все это будет без него. Девки так же будут сидеть в автобусах, закинув ногу за ногу, в Русском Магазине так же будут продавать все 50 сортов колбасы и селедку «матиас», только его самого не будет. Эта простая мысль в голове не укладывалась. И тогда Марков решил написать письмо:

"Уважаемый Бог! Я всю жизнь вкалывал по полторы смены, чтобы поднять детей. А дети сейчас в Израиле вкалывают по две смены, чтоб за квартиру заплатить. Сын говорит, что у них на заводе только русские и работают, израильтяне по 12 часов в день работать не приучены. Про меня дети уже не вспоминают. Материально им помощь я не могу, а советы мои им не нужны.

Что я видел в жизни? Придешь домой вечером после работы - ноги гудят, перед телевизором посидишь, покушаешь и спать. И вот здесь теперь вроде кажется - живи в свое удовольствие, когда нет хамсина. А в Русском Магазине - и вареники, и колбаса всякая, только денег нету. Я первое время оглядывался - а ну подойдет кто-нибудь и скажет: "Ваш пропуск, гражданин?!"
Что мне в жизни осталось?

Жена меня давно бросила, дети не звонят. В прошлый раз лекторша очень интересно говорила про разнообразное питание, но где взять на это деньги, так она этого не сказала. Я уже не говорю про икру, но больше ста грамм колбасы я себе позволить не могу, ну там еще грибы маринованные, капуста квашеная. Я пробовал сам делать, выходит гораздо дешевле, но как в Русском Магазине не получается. Женщины на меня уже внимания никакого не обращают. Так вот теперь еще это. Ну кому будет легче, если ... А?"

Марков вложил в конверт копию удостоверения личности, написал на конверте "Господу Богу". Потом подумал и дописал на иврите: "Адонай элокейну адонай эхад". Марков ходил в пенсионерскую ешиву - там платили сто шекелей в месяц и при-носили на занятия печенье и колу. Приклеил марку и опустил письмо в почтовый ящик местной почты "только для корреспонденции в Иерусалим".


***
Звонок телефона звучал нахально и без перерыва:
- Вы писали на имя Господа? - строго спросил женский голос,- не кладите трубку.
- Алло! - голос в трубке отдавал колоколом. Так наверно, читал первосвященник в Храме. В трубке звучало какое-то эхо, повторявшее каждую фразу. - Мы с товарищами прочли ваше письмо. Нам непонятно, чего же вы, собственно, просите.
- Как чего? Жить?
- Зачем?
- Как это зачем?
- Ну, понимаете, люди к нам обращаются с конкретными просьбами - одному нужно три месяца, чтобы роман дописать , другому полгода на завершение открытия, третий просит неделю, чтобы слетать в Баку - дать по морде лучшему другу, что стучал на него в КГБ. А вам для чего?
- Да, Господи, выйдешь утром , пока не жарко, птички это самое, у девчонок бретельки от лифчика выглядывают из-под футболок, в лавке сметана 30-процентная без очереди...
- Значит, просто так? Этого многие хотят. (В трубке задумчиво промолчали). Ну, хорошо. Знаете что, в порядке исключения. Мы тут с товарищами посовещались и решили отменить ваш диагноз.
- Спасибо, товарищ Бог! А мне ... Я что должен делать? Если вы рассчитываете на добровольные пожертвования, так у меня вместе с социальной надбавкой... - сами знаете.
- Знаем, знаем, как же.
- Может, в ешиву круглосуточную записаться?
- Эти ортодоксы у меня уже в печенках сидят.
- Господи,вы что, не дай Бог, реформист?
- Да ортодокс я, только пусть эти, в черных лапсердаках не выставляют себя Моими единственными интерпретаторами. Давайте не будем касаться этой непростой темы.
- Так что же мне делать, Господи?
- А ничего. Просто живите.
- Господи, если уже все равно жить, так может сразу жить хорошо, а? Вы можете как-то договориться в нац. страховании насчет увеличения пособия? А то в магазин зайдешь, так слюна течет, а купить ничего не можешь.
- Э, нет, куда мне с ними тягаться? Ну ладно, меня другие клиенты ждут. Если что, пишите. Только не заказным.

В трубке послышались гудки.
Сразу же после разговора у Маркова созрел План. Он положал в кулек ложку, поехал в Русский Магазин, купил за 28 шекелей баночку красной икры и сожрал ее, не отходя от кассы. Так он отметил свое второе рождение.

***
- Это поразительно - врач был в шоке,- неоперабельная опухоль в последней стадии исчезла! Скажите, что вы принимали?
- Да ничего, разве пива иногда выпьешь. Но конечно, не каждый день. С моей пенсией...
- Это просто поразительно! Я напишу статью в американский медицинский журнал.

***
А теперь мы оставим Маркова и перенесемся в другую семью где разговаривают муж и жена:
- Ох и доиграешься ты, Сашка, с этими письмами. С таким трудом тебя на почту пропихнули. Кто тебе дал право открывать чужие письма, звонить незнакомым людям, представляться то Снегурочкой, то то президентом Израиля?
- А кто узнает? Ну кто? Письма-то не заказные. Кто проверит? А, может, я человеку жизнь спас.
- Тебе-то кто тебе спасибо за это скажет? Кто хоть шекель даст? Лучше бы в ночную охрану пошел. Худо-бедно, еще полторы тысячи приносил бы.
- А спать когда?
- Спать, спать. А за квартиру за тебя Герцль платить будет?

Но Саша не слушал. Он распечатывал очередное письмо.
На конверте аккуратным детским почерком было выведено:
Israel, Jerоsоlimo, santa Madonna.
Письмо было из Италии.

Однажды мудрец повстречал царя.

"Откуда ты идешь?" - спросил его царь.

"Из ада", - отвечает мудрец.

"И что же ты там делал?" - удивился царь.

"Мне нужен был огонь, - объяснил мудрец. - Я спросил, не поделятся ли
они со мной огнем. Но их предводитель сказал мне, что они огня не
держат. Ну я удивился - как же так?

А он мне и отвечает: "Говорю тебе, здесь огня нет, сюда каждый
приходит со своим собственным".

Анхель де Куатье. "Седьмая скрижаль завета"

За что боролись, на то и ...
ОН сказал:
- Мне нравятся многие женщины. Я не могу быть только с одной.
Она улыбнулась в ответ.
Он сказал:
- Я сам по себе. Я свободен и никому ничего не должен.
Она закурила и опустила глаза.
Он сказал:
- Мне нравятся женщины, которые понимают меня и ценят мою свободу.
Она ухмыльнулась и выдохнула струйку дыма.
Он сказал:
- Давай проведем хорошо время, ты мне нравишься.
Она затушила сигарету и посмотрела ему в глаза.
Он понял, что она не возражает.
Он спросил:
- У тебя, наверное, было много мужчин?
Она обняла его и сильнее прижалась к нему.
Он спросил:
- Тебе хорошо со мной?
Она закрыла глаза и поцеловала его.
Уходя утром, он сказал:
- Все было здорово, только давай это останется между нами.
Она протянула руку и смахнула невидимую пылинку с его плеча.
Он сказал:
- Я как-нибудь тебе позвоню.
Она кивнула и захлопнула дверь.
Он позвонил вечером того же дня.
Ее не было дома.
Он дозвонился ей на сотовый только поздней ночью.
Она позволила приехать только через неделю.
Он спросил:
- Ну, как ты развлекалась без меня?
Она улыбнулась и предложила ему кофе.
Он звонил ей почти каждый день.
Она иногда просто не поднимала трубку.
Он приезжал к ней, когда она разрешала.
Она не объясняла, почему приглашения были такими редкими.
Он понял, что хочет быть только с ней.
Он нервничал, когда она не отвечала на звонки.
Он выходил из себя, когда узнавал, что ее видели с другим.
Он хотел, чтобы об их связи знали все.
Она была против.
Он хотел, чтобы она была только его.
Он приехал к ней с огромным букетом алых роз.
Она приняла цветы, но попросила больше не приезжать без приглашения.
Он хотел попросить ее стать его женой.
Она сказала:
- Я сама по себе.
Он закурил, у него дрожали руки.
Она сказала:
- Я свободна.
Ему вдруг стало холодно.
Она сказала:
- Я никому ничего не должна.
Ему показалось, что сердце остановилось.
Она сказала:
- И Я не собираюсь что-либо менять.

Один человек пришёл в парикмахерскую, чтобы его, как обычно, подстригли и побрили. Он разговорился с парикмахером, который его обслуживал. Говорили о разном, и вдруг, разговор зашёл о Боге.
Парикмахер сказал:
- Что бы вы мне ни говорили, а я не верю, что Бог есть.
- Почему? - спросил клиент.

- Ну ведь это ж и так ясно. Достаточно выйти на улицу, чтобы убедиться, что Бога нет. Вот скажите, если Бог существует, откуда столько больных людей? Откуда беспризорные дети? Если бы он действительно существовал, не было бы ни страданий, ни боли. Трудно представить себе любящего Бога, который допускает всё это.
Клиент на мгновение задумался, но решил промолчать, чтобы не вступать в спор. Когда парикмахер закончил свою работу, клиент ушёл. Выйдя из парикмахерской, он увидел на улице заросшего и небритого человека (казалось, что тот не стригся целую вечность, настолько неряшливо он выглядел). Тогда клиент вернулся в парикмахерскую и сказал парикмахеру:
- Знаете, что я вам скажу? Парикмахеров не существует.
- Как это так? - удивился парикмахер. - А я разве не в счёт? Я же парикмахер.
- Нет! - воскликнул клиент. - Их не существует, иначе не было бы заросших и небритых людей, как вон тот человек, который идёт по улице.
- Ну, мил человек, дело ж не в парикмахерах. Просто люди сами ко мне не приходят.
- В том то и дело! - подтвердил клиент. - И я о том же: Бог есть. Просто люди не ищут его и не приходят к нему. Вот почему в мире так много боли и страданий.

"Мелочи"

Некий «просвещенный» драматург решил выступить против скрупулезности еврейской традиции. Он написал пьесу о том, как женщина осталась одна, без права выйти замуж вторично, ибо гет (разводное письмо), который она получила, признали недействительным — только потому, что буква йуд в имени мужа была написана неразборчиво. Автор сей пьесы был хорошим драматургом и умел сыграть на эмоциях публики. Спектакль пользовался огромным успехом. Однажды один очень богатый и религиозный бизнесмен, посмотрев эту пьесу, отправил на имя ее создателя чек на крупную сумму. Драматург, конечно же, очень обрадовался и тут же отправился в банк, чтобы получить причитающиеся ему деньги. Но деньги ему не выдали. И сказали, что этот бизнесмен, выписывая чеки на сумму, большую, чем, скажем, 10 тысяч долларов, ставит на них определенный значок, незаметный для человека непосвященного. На чеке, высланном драматургу, этот значок отсутствовал. Придя в себя от потрясения, писатель понял, какой урок преподал ему бизнесмен…

Что такое любовь?

Любовь - это не когда он говорит "я люблю тебя"

Это когда он бежит за поездом, на котором она уезжает...

Когда проводив он стоит под ее окном...

Когда приносит ей цветы ранним утром, зимой...

Когда прислушивается к шагам на лестнице, ожидая её...

Когда мерит шагами комнату, если она задерживается...

Когда просит написать, когда она будет дома...

Когда ставит по привычке две чашки для чая....

Когда поет и представляет, что Она его слушает...

Когда сидит у ее постели, когда ей плохо, даже если живет на другом конце города...

Когда встречает ее поздним вечером и провожает ранним утром...

Когда целует ее под дождем в осеннем парке...Любовь - это не когда она говорит "я люблю тебя"

Это когда она крутится перед зеркалом, думая что понравится ему...

Когда при встрече кидается его обнимать и целовать...

Когда учится готовить, чтобы приготовить для него...

Когда готова приехать, даже если дел полным-полно...

Когда гладит его по щеке, нежно-нежно, когда ему тяжело...

Обнимает и тихо шепчет нежные слова, когда он устал...

Когда хочет быть страстной и соблазнительной.. с ним...

Когда хочет лечь рядом..

даже если он умирает...

Дианка, здОрово! Над первым сегодняшним постом я смеялась до слёз, а над вторым и правда чуть не заплакала.
Очень трогательно! И грустно, что это прошло, и радостно, что это было.

Я в детстве, когда соберётся много гостей, любил незаметно добавлять себе в чай ма-а-аленькую капельку йода. Цвет и вкус чая от этого не меняются, но если обмакнуть в него булку, она окрашивается в пронзительно-синий цвет.
Hа детей за взрослым столом ведь обращают мало внимания.
Вот так сидишь, макаешь булку, откусываешь, отхлёбываешь...
Постепенно все разговоры замирают, больше никто не ест и не разговаривает - всё с ужасом смотрят. (c)

- Любовь заказывали? Получите – распишитесь.

Напротив удивленной Ники стоял невысокого роста почтальон и протягивал бланк доставки.

- Что? – Тихо спросила девушка, включая свет в прихожей. – Я ничего не заказывала…


- Вот так всегда. – Вздохнул мужчина. – Сначала просят, потом не помнят, а мне еще между прочим 100 человек обойти надо!

Ника протерла глаза – ночь без сна дала о себе знать.

- Котова Вероника Алексеевна? – Почтальон достал из кармана документы и начал читать.

– Да, но…

- Что но? – Мужчина продолжил. – Вчера, семнадцатого октября сего года в три часа ночи Вы сказали, цитирую: хочу любить, просто принадлежать кому-то, хочу жить другим человеком, - официальный голос мужчины еще больше сбил Нику с толку, а, поняв, что это ее слова точь-в-точь, девушка совсем растерялась, – просто быть с кем-то, разве я многого прошу?

Утренний гость закончил и посмотрел на Веронику.

- Так что? – Он протянул бланк. – Расписывайтесь быстрее, некогда мне.

Девушка взяла маленькую, совсем непримечательную посылку и расписалась. В голове до сих пор не укладывалась суть происходящего.

Мужчина вышел, но через несколько секунд вернулся с огромной коробкой.

- А это что? – Подняла глаза Ника.

- Это дополнительный груз к твоей Любви. – Ответил почтальон. – Что думала, она сама приходит? Если бы все было так просто… Я бы очень быстро всех людей обслуживал, да и отпуск взял! А так спасу нет.

Девушка, не понимая ничего, смотрела, как мужчина заносил тяжелую коробку.

- Это, – продолжил он, - тоска, слезы, камень, что на груди лежит, самый тяжелый, кстати. А мечты нереализованные сколько весят, ты бы знала! Что уж про ночи бессонные говорить! – почтальон взял из рук Вероники бланк и развернулся. – Ладно, дело твое, развернешь посылочку – будет тебе любовь, а если не захочешь – можешь назад отослать. Так уж и быть, заберу.

Он подошел к двери, попрощался и вышел.

Ника осталась одна и посмотрела на маленькую коробку в руках. Чистая любовь мало весит, жаль, что сама по себе идти не может. Но у нее хотя бы выбор есть, может и не открывать.

Девушка села на кровать, посмотрела на пустую квартиру, на одинокие фото из прошлого и одну салфетку на столе.

А потом аккуратно развернула посылку…

Любовь не вечна на Земле
лишь потому, что мы не вечны,
но мы по-прежнему беспечны,
нам нравится сверкать во мгле.

Печаль готова разорвать
нас изнутри, но мы не плачем:
мы друг для друга много значим,
на прочее нам наплевать

Уходят наши времена,
а с ними улетают чувства,
но без любимых очень пусто,
лишь боль по-прежнему верна.

Мы в жизни прилагаем много сил,
чтобы забыть о тех, кто нас забыл

Не значит...



Дарить себя – не значит продавать,
И рядом спать – не значит переспать,
Не повторить – не значит не понять,
Не говорить – не значит не узнать.
Не значит не увидеть – не смотреть,
И не кричать – не значит не гореть,
И промолчать, и не найти ответ -
Две вещи разные, в них родственного нет!
Стоять совсем не значит не лететь
И замолчать не значит умереть,
И замереть когда увидишь смерть -
Не значит унижение стерпеть.
...Бежать во мрак – не значит уходить,
И отпустить не значит упустить,
Не отомстить – не значит все простить,
И порознь быть – не значит не любить!
(с)

Дети учатся на примере собственной жизни



Если дети живут в обстановке критики, они учатся осуждать.
Если дети живут в обстановке вражды, они учатся конфликтовать.
Если дети живут в постоянном страхе, они начинают всего бояться.
Если дети живут в обстановке жалости, они начинают жалеть самих себя.
Если детей все время высмеивают они становятся застенчивыми.
Если дети видят перед глазами ревность, они вырастают завистниками.
Если детей все время стыдят, они привыкают к чувству вины.
Если дети живут в обстановке терпимости, они приучаются быть терпеливыми.
Если детей поощрять, у них вырабатывается чувство уверенности в себе.
Если дети часто слышат похвалу, они учатся оценивать себя по достоинству.
Если детей окружает одобрение, они приучаются жить в мире с собой.
Если детей окружает благорасположение, они приучаются находить любовь в жизни.
Если детей окружает признание, они стремятся иметь цель в жизни.
Если детей учат делиться, они становятся щедрыми.
Если детей окружает честность и вежливость, они узнают, что такое правда и справедливость.
Если дети живут с ощущением безопасности, они приучаются верить в себя и в тех, кто их окружает.
Если детей окружает дружба, они узнают, как прекрасно жить в этом мире.
Если дети живут в атмосфере спокойствия, они учатся спокойствию духа.
А что окружает ваших детей?

Дж. Кэнфилд, М.В. Хансен

Сказка. Про Очень Маленькое Число.

Жили-были Вселенские Константы. И куча разных переменных.
А среди них жила одна крошечная константа, характеризующая невесть что. Такая мелкая, что ее и не открыли еще. Вообще никто не знал, что она существует. Да что там - даже рядом с массой покоя фотона она казалась сущей козявкой. Но при этом маленькая константа имела свою гордость и очень ответственно относилась к своему постоянству. Не хотела расти ни за какие коврижки, сколько ее ни убеждали другие, более солидные константы.
-Ну подумай сама,-говорила ей Постоянная Планка,- что случится, если ты станешь всего в десять тысяч раз больше? Тебя, по крайней мере, тогда хоть вычислить смогут. А сейчас, из-за тебя одной, масса Вселенной не сходится с рассчетной! Тебе не стыдно?
Константе было стыдно, но она упрямо вздергивала подбородок - красивый жест, если бы кто-то смог его разглядеть.
-Да что ты вообще означаешь?!- набрасывалась на нее Третья Космическая (которая, по большому счету, не была настоящей постоянной, но держалась реди них благодаря обширным связям).- Ты что, отвечаешь за силу тяготения? Нет! За скорость света? Тоже нет.
-Я - коэффициент этой... ну... ее не открыли еще.
-Ну кого, кого?
-Ну... губельдючести.
-Да-а? И что же именно у нас обладает губельдючестью?
-Ну эти... кузявки.
-Кто?!
-Ну они мелкие такие...
-Кварки, что ли?
-Нет, другие. Их не открыли еще.
-А какая польза от этих кузявок?
-Не знаю я! Этого еще никто не придумал!
-А они не могут быть немножко более губельдючими? Пойми, ведь стыдно за тебя, ты нам весь справочник позоришь!
-Да не знаю! Может, могут, может, нет. А вдруг я увеличусь - и произойдет что-то страшное!
-Да у тебя мания величия!- припечатало Пи.- Мнишь о себе невесть что, а сама при этом стремишься к нулю!
Это была неправда. Константа не стремилась к Нулю. Она им восхищалась на растоянии, но это, конечно, не их собачье дело.
Прочие постоянные (и деже некоторые переменные!) стыдились находиться в одной компании с маленькой константой. И всячески ее унижали. Хотя, казалось бы, куда уж дальше. Константа и так была меньше некуда. Но стойко переносила все нападки - хотя это и было нелегко. И даже когда на нее начинало давить Ускорение Свободного Падения, он держалась.
Очень долго держалась. С самого Большого Взрыва и почти до сего дня. Но в конце концов - не выдержала. Попробуйте сами в течении стольких миллионов лет постоянно слышать, что вы-ничтожество! И константа, всхлипывая, устремилась к Нулю, который единственный ее ни в чем ни разу не упрекал (о да, Ноль - это совершенство, недаром же он Абсолютный!).
Тут бы и написать, что мир без нее рухнул. Но нет. Стоит, как видите. И внешне в нем даже ничего не изменилось. Но в мире больше не стало губельдючих кузявок - ибо, как известно, кузявки с коэффициентом губельдючести ноль существовать не могут. И никто никогда не узнает, что же они из себя представляли, и какую невосполнимую потерю понес мир, каких блистательных возможностей лишился. Если, конечно, от кузявок вообще могла быть хоть какая-то польза.
Зато масса Вселенной наконец-то сошлась с рассчетной.(c)

Группа прибыла в новый мир. Совершенно чудный, местность теплая, деревья зеленые, туземцы дружелюбны. Чего еще и желать!
"Ну, говорит один, здесь будем обустраиваться, нести просвещение в массы. Наладим торговлю, разовьем ремесла, и все такое прочее."
"Нее, говорит старший, так нельзя! А вдруг здесь уже есть другие Прогрессоры? Или раньше были? Нехорошо получится, если в чужую работу вмешиваться начнем. Вот что, ты сходи к их старейшинам, или кто у них тут, и повыспрашивай, не спускались ли к ним раньше другие боги на огненной колеснице?"
Ну, гонец прибывает в какое-то племя, познакомился, произвел благоприятное впечатление, и спрашивает: "так, мол, и так, к вам боги на огненной колеснице не прилетали? Которые молниями швыряются, горы двигают и всякие прочие чудеса творят?"
"Нет, говорит старейшина, такого не было. Было, правда, что-то похожее лет двести назад. Залетали к нам пришельцы с другой планеты, отсюда в четырнадцати световых годах. Но не на колеснице, а в межпланетном крейсере с трехфазным полихордомионным двигателем на ионной тяге. А вместо молний у них были ручные сдвоенные плазмометы со сменным магазином на 16 зарядов каждый."
Возвращается гонец к группе.
"Ну, что?"
"Да ерунда. Обыкновенное примитивное племя, со своими дикими верованиями. Можно обустраиваться."
"Отлично!-говорит старший.- Гелиос, разгружай колесницу! Аид, открывай портал. Зовите гекатонхейров, пусть передвинут вон ту гору, на ней и обоснуемся. Как она называется, Олимп? Красивое название, мне нравится." (c)

Лампа



- Дура!- закричал Алладдин. - Как ты могла поменять нашу чудную старую лампу на новую!? Она же была волшебная, понимаешь ты это?
- Я не дура,- с достоинством ответила принцесса. - Эта лампа тоже волшебная. С гарантией.
- Волшебная? - захлопал глазами Алладдин.
- Да, и гораздо лучше нашей! Новая! И я её не выменяла, а купила со скидкой, потому что сдала старую модель.
- Купила?..
- Ну, что ты на меня так смотришь? Совсем недорого вышло... Тем более, скидка.
- Ну-ка, ну-ка!- Алладдин взял лампу в руки и потер её рукавом.
Ничего не произошло.
Алладдин выразительно посмотрел на принцессу.
- Подожди минутку,- успокоила его принцесса. - Лампа должна загрузиться.
- Чем загрузиться?!
- Джинном! Это наш был маленький, старенький, страдал бессонницей. А этот новый, большой, он пока-а поднимется, должно время пройти.
Алладдин сел на ковер перед лампой и скрестил руки на груди.
Прошло пять минут.
- Ну?- спросил Алладдин.- Где джинн?
- Здесь,- отозвалась лампа.
- Хм... и правда, волшебная, - удивился Алладдин. - А почему я ничего не вижу?
- Ну, я же не в магазине лампу покупала!- объяснила принцесса.- А с рук, у какого-то уличного разносчика. Изделие пиратское, графика урезана.
- А наша лампа была лицензионная,- с упреком заметил Алладдин.
- Зато старая! - фыркнула принцесса.
- Ну хорошо... - Алладдин вздохнул.- Джинн, а джинн? Сделай что-нибудь.
- Что именно? - спросила лампа.
- Ну, что-нибудь.
- Что именно? - повторила лампа.
- Да какая разница? Ну... ладно, скажем так. Джинн, я желаю золота!
- В смысле?
- В прямом.
- Уточните запрос. Сколько именно золота? В каком виде?
- Много золота.
- Сколько именно?
- Тысяча верблюдов, груженных золотом.
- В слитках, монетах или ювелирных изделиях?
- В монетах.
- Какой чеканки? Год, страна, достоинство?
- Да он что, издевается?- воскликнул Алладдин. - В динарах! Новых!
- Верблюды - двугорбые или одногорбые? Какой масти? Сколько самцов, сколько самок?
- Хватит! - заорал Алладдин.- Проехали! Приказ отменяется.
- Вы уверены? - переспросила лампа.
- Да.
- Вы действительно уверены?
- ДА!
- Ну что-ж, операция прервана. Будут другие пожелания?
Алладдин и принцесса переглянулись.
- Ладно, попробуем что-нибудь попроще,- решил Алладдин. - Накорми нас чем-нибудь.
Из лампы с шуршанием полезло длинное меню.
- Нет!- вскрикнул Алладдин.- Оставь! Лепешку. Дай нам просто лепешку. С маслом. Уж это ты сможешь?
- Ржаную, пшеничную, рисовую, прося..?
- Любую!
- По умолчанию?- уточнила лампа.
- ДА!!!
- Хорошо. Подождите минутку, ваш заказ обрабатывается.
- Да что там обрабатывать?!
- Я думаю, - с достоинством прогудела лампа.


За городскими стенами злой колдун, спрятавшись за чинарой, достал из-за пазухи старую медную лампу и нервно сглотнул в предвкушении.
- Джинн, - прошептал он, потерев лампу пальцем. - Я желаю... желаю булочку с изюмом!
- Слушаю и повинуюсь, - почтительно отозвался джинн, и перед колдуном немедленно появился накрытый стол, заставленный разнообразными благоухаными блюдами и напитками, с удобными подушками вокруг и чернокожими слугами наготове. Посреди стола, на специальной тарелочке, отдельно высилась горка булочек с изюмом.
Колдун запрокинул лицо к небу и счастливо захохотал.

©

Демиург Шамбамбукли стоял перед рабочим столом и задумчиво вертел в руках комок глины.
-Чем занимаешься?- спросил демиург Мазукта.
-Творю человека.
-А, понятно. Тебе помочь?
Шамбамбукли оглянулся на Мазукту и вздохнул.
-Ну, если только советом...
-Отлично!- обрадовался Мазукта.- Обожаю давать советы! А в чём твоя проблема?
-Вот,- Шамбамбукли протянул Мазукте несколько разноцветных кусков глины.- Не знаю, какой выбрать.
-Хм...- Мазукта поджал губы и задумался.- А какой тебе нужен конечный результат? В смысле, как ты себе представляешь будущее человечество? А то красная глина больше подходит для кирпичей, она прочная, хотя и довольно груба. Желтоватая более утонченная, она идёт на тонкий фарфор, коричневая - на горшки и прочую утварь, и так далее. Какой начальный бонус ты хочешь дать человечеству: мощь и стойкость, развитое искусство, ускоренное призводство?
-Да это без разницы,- отмахнулся Шамбамбукли.- У меня и тех и других будет понемногу. И желтые люди будут, и белые, и коричневые. Ты мне только скажи, которых слепить первыми? Так, чтобы никого не обидеть?
Мазукта присвистнул.
-Никого не обидеть? Ну-у-у, это ты, пожалуй, загнул! Так не бывает.
-Знаю,- печально кивнул Шамбамбукли.- Потому мне и нужен твой совет.
-Может, смешать всё вместе?
-Уже пробовал. Обезьяна получается.
-А тогда... Ага, вот!
Мазукта порылся в кармане и достал маленькую коробочку. Вытряхнул в рот её содержимое, некоторое время пожевал, и наконец выплюнул на ладонь мокрый зеленый комок жвачки.
-Лепи из этого.
-И что же это получится?
-Зеленые человечки.
-Материал недолговечный,- скривился Шамбамбукли.- И маловато тут для нормального человека.
-Это будут маленькие зеленые человечки. А если они быстро и таинственно исчезнут - тем лучше. Главное ведь, чтобы без обид, верно?

Голая неприглядная Правда лежала на операционном столе, вся опутанная трубками и проводами.
Мазукта пошевелил пальцами в хирургических перчатках и приблизился к столу.
-Так, что у нас тут..?
Шамбамбукли прочитал данные с таблички.
-Фамилия и имя больного: Истина Правда. Избита. Зверски. Кроме того, над ней надругались.
-Вижу.
Мазукта склонился над избитой Истиной, осторожно прощупал её живот и помрачнел.
-Живота не пощадили! Придется резать Правде матку.
Правда застонала.
-Ребенок... мой...
-Она что, в сознании?- испугался Шамбамбукли.
-Нет. Бредит,- успокоил его Мазукта.- Ишь, ребенка пожалела! Сама, между прочим, виновата!
-То есть как?- не понял Шамбамбукли.
-Связалась с дурной компанией. Ну и как обычно: сначала там просто вольно обращались с Истиной, потом стали над ней издеваться, дергать и вертеть как попало, а потом... всем скопом познали Истину. А она, между тем, была тяжелая!
-Кем тяжелая?
-Уже неважно.
-Меня никто не любит,- скозь сон пожаловалась Истина.- На голую... Правду... глаза закрывают.
Мазукта без комментариев вколол Правде полный шприц чего-то розового, и она снова обмякла. После этого сама операция не представляла трудностей - тем более, была уже привычна и отработана до мелочей.
-Идея,- сказал наконец Мазукта, покачивая на ладони плод.- Мертворожденная. Вот что бывает, когда насилуют Истину. Всегда.
Он прицепил на ручку младенцу дохлый номер и отправил в анатомичку.
-Посмотрим, вдруг из неё еще удастся что-нибудь полезное извлечь. Сейчас рождается столько нежизнеспособных идей! Возможно, отдельные части из этой смогут их спасти.
-А куда нам теперь?- спросил Шамбамбукли.
-Ну, на сегодня уже ничего серьезного. Осмотр пятой и седьмой палаты. Слепая Вера и безумная Надежда.
-А шестая палата..?
-А...- Мазукта обреченно махнул рукой.- В шестой уже никакие средства не помогут. Там лежит совсем безнадежная Любовь.
(c)

Демиурги Шамбамбукли и Мазукта второй час спорили о свободе воли.
-Что есть свобода воли?!- вопрошал Мазукта, потрясая в воздухе кулаками.- Это всего лишь право выбора между действием наказуемым и поощряемым.
-Нет!- возражал Шамбамбукли.- Какой же это выбор, если за него наказывают? Свобода должна быть полной, иначе она и не свобода вовсе.
-Ну хорошо,- поджал губы Мазукта.- Попробую объяснить на примере.
Он почесал в затылке и принял позу рассказчика.
-Сейчас, дорогой друг, я расскажу тебе сказку. У одного человека была свора собак, которых он держал на привязи и учил всяким трюкам. Допустим, работа у него была такая, дрессировщик. А собаки должны были уяснить, что нельзя гоняться за курами, рыться в помойке и воровать мясо. Очень простые правила, верно?
Среди собак была одна, самая сообразительная, и однажды, решив, что для неё обучение закончено, хозяин спустил эту собаку с поводка. Но оказалось, что он напрасно понадеялся на её благоразумие - собака сразу погналась за курицей, украла кусок мяса и по уши извозилась в помойке.
Когда она, довольная, вернулась к хозяину, тот жестоко выдрал её плёткой.
"Но, господин мой!- завыла собака (допустим, что она умела членораздельно выть).- Ты же сам, своими руками, снял с меня ошейник, давая свободу! За что же ты теперь меня бьёшь?"
А хозяин, допустим, ответил ей по-собачьи: "я дал тебе свободу не для того, чтобы ты бегала по помойкам, а чтобы держалась от них подальше, как я тебе велел - но добровольно!"
Аналогия ясна?
-Грубый ты, Мазукта!- надул губы Шамбамбукли.- И идеи твои какие-то... неправильные.
-Для тебя неправильные, а для меня в самый раз,- пожал плечами Мазукта.- Надеюсь, ты не станешь оспаривать моё право судить по своим собственным законам?
-Не стану,- вздохнул Шамбамбукли.- На то ты и демиург. У тебя свои законы, у меня - свои. (c)